Занимался ли бармен психотерапией?

Читаем книгу Арнольда Лазаруса «Краткосрочная мультимодальная психотерапия»

В России к психотерапевту обращаться не принято, и большинство людей не были ни у психолога, ни у психотерапевта ни разу в жизни. Более того, люди боятся к ним идти.
Мне очень понравился отрывок из этой книги, потому что он дает ответы на 2 вопроса.
1) кто такой психотерапевт/психолог?
2) когда нужна специальная психологическая/психотерапевтическая помощь?

Привожу отрывок из книги Арнольда Лазаруса «Краткосрочная мультимодальная психотерапия».

Человек входит в бар, заказывает пиво и начинает рассказывать бармену о своих неприятностях. Его пожилые и дряхлые родители стали хуже себя чувствовать, и им пришлось переехать из Флориды в дом престарелых в Нью-Джерси, где живут трое их детей. Пришлось ехать во Флориду и обратно, вести переговоры с персоналом дома для престарелых, договориться о прекращении аренды их квартиры во Флориде и т. д. Хотя у него были младшие брат и сестра, они охотно свалили всю работу на него. Его брат и сестра живут в десяти минутах езды от дома престарелых, но они редко навещают родителей, тогда как он считает себя обязанным видеться с ними, по крайней мере, четыре раза в неделю. Его все больше и больше начало раздражать то, что его сестра и брат явно не думают об этом и считают само собой разумеющимся, что он все делал и продолжает делать для их родителей. Его жена разделяет его негодование, но считает неправильным, что он не настаивает, чтобы его брат и сестра разделили с ним груз забот. «В этой ситуации я самый несчастный, — сказал он, — я чувствую злость, смущение, я расстроен и подавлен».

Бармен, человек без высшего образования, дал ему совет. «Я думаю, как самый старший брат, — сказал он, — вы должны отчитать их и проследить, чтобы с этого момента они выполняли свою часть обязанностей».

Проводил ли бармен своего рода «терапию»? Как бы мы ни называли этот процесс — когда один человек рассказывает другому о своих неприятностях, выражает грусть и подавленность и получает взамен поддержку или совет — вероятно, он имеет место с незапамятных времен.

Что если бы бармен был сторонником терапии по Роджерсу или личностно-ориентированным консультантом, работающим по совместительству для дополнительного заработка? Проявляя эмпатию и теплоту, он, вероятно, воздержался бы давать совет, но отразил бы эмоциональное состояние собеседника. «Я понимаю, как это расстраивает вас, -мог сказать он, — как сильно вы злитесь, смущены и расстроены». Было бы это психотерапией?
Возможно, бармен, хорошо разбирающийся в теории семейных систем, мог бы сказать: «Мне кажется, что вы и ваши брат и сестра это триангулировапная система. Как самый старший, вы играете роль опекуна, и это для вас является явным мучением».

Рационально-эмотивный бармен может указать клиенту на то, что он сам себя расстраивает и заводит тем, что приписывает своим обязательствам положительные качества, и вероятно, спросил бы его, где написано, что его брат и сестра должны, обязаны помогать или, в этом случае, почему он посещает своих родителей четыре раза в неделю.

Если бы бармен оказался поведенческим терапевтом, возможно, он бы подчеркнул отсутствие ассертивности у собеседника и предложил провести ролевое проигрывание или репетиции поведения.

И так далее. В большей степени ориентация психотерапевта определяет, как, что, когда, почему и в каких обстоятельствах говорить или не говорить определенные вещи, и применять ли определенные тактики или отказаться от них. Количество стратегий, используемых под именем «психотерапия», велико. В ассортименте масса приемов — от печального выслушивания до интенсивного убеждения и крика. Но существует ли правильный, лучший способ лечения? В нашем гипотетическом примере было ли вмешательство необученного бармена лучше или хуже, чем работа профессионально обученного специалиста? Струпп и Хэдли (Strupp and Hadley, 1979) были среди первых, кто показал, что группа профессиональных терапевтов достигла не лучших результатов, чем внимательный и заботливый профессор без терапевтической подготовки. Но здесь кроется ловушка.

Предпочтительный вид лечения

Примерно 85 процентов людей, которые испытывают умеренное беспокойство, фрустрацию или дискомфорт, несколько подавлены, отчасти запутались и чувствуют себя несчастными, немного конфликтуют и так далее, вероятно, одинаково хорошо отреагируют фактически на любые формы терапии, или же они могут справиться со своими проблемами без любой формальной терапии (Lambert, 1992).

Но иначе обстоит дело с клиентами, подпадающими под ряд других диагностических категорий (большинство обсессивно-компульсивных нарушений, нарушения питания, посттравматические стрессовые синдромы, различные личностные нарушения, шизофрения и т. п.). Более того, страдающие от большинства видов фобии, те, кто злоупотребляют наркотиками и алкоголем, и люди, которые испытывают различные формы хронической боли, попадают в категорию пациентов, которым обычно требуется специальный предпочтительный вид лечения.

Итак, случай в баре, который описывает Арнольд Лазарус, — это прекрасный пример, показывающий, что психолог – это тот человек, с которым мы открыто поделилось своей проблемой, и услышали совет. Это может быть бармен, таксист, священник, случайный попутчик в поезде, учитель, друг, или человек, имеющий опыт в решении подобной проблемы.

Ведь очень часто человеку в трудной ситуации нужно высказаться, выразить свои эмоции (боль, тоску, печаль, гнев, отчаяние, тревогу) и услышать совет или получить независимую оценку (взгляд со стороны незаинтересованного человека). Психологом можно назвать любого человека, кто оказал на нас влияние и изменил отношение к проблемной ситуации.

Более того, в 85% случаев человек может справиться с ситуацией сам – «время лечит». Так мы обретаем жизненный опыт.

Однако есть случаи, когда одного соучастия или доброго совета недостаточно. Лечение пищевых расстройств и пищевой зависимости, так же как и лечение других видов зависимостей (алкоголизм, наркомания), требуют участия психолога или психотерапевта, работающего с такими проблемами.

Пищевые расстройства – это очень специфические отношения человека с едой (приступы обжорства, еда по ночам, рвота после приема пищи). Как правило, это происходит в тайне от окружающих и человек испытывает чувство глубокого стыда и вины. Обжора не может рассчитывать на то, что другой человек имеет подобный опыт. Обжора своими переживаниями делится не с людьми, а с холодильником. Пищевые расстройства часто сопровождаются ненавистью к своему телу, или когда человек не чувствует свое тело.

Обычные люди не представляют тяжесть эмоций и облегчение, которое получают люди, страдающие обжорством, от еды.

Конечно, многим людям с лишним весом достаточно изменить питание, и выбрать физическую активность, которая будет доставлять радость, и проблема будет решена.

Однако, если переедание вызвано частыми стрессами, тревогой, тяжелыми эмоциями или связано с психологической травмой, то помимо изменения питания, требуется работа с психотерапевтом, который работает с пищевыми расстройствами.